Я вообще-то очень добрый. Я хочу в саду сидеть, чтобы упитанные, тугие кролики вокруг скакали, гладить их хочу и кормить… А судьба так все поворачивает, что вокруг мудаки, мудаки, мудаки и никаких кроликов! (с)
Но я ещё прижмусь к тебе спиной
и в этой белой, смуглой колыбели
я - тот, который всех сильней
с тобой,
я стану всех печальней и слабее...
А ты гордись, что в наши времена
горчайших яблок, поздних подозрений
тебе достался целый мир и я,
и густо–розовый
безвременник осенний.
Я развернусь лицом к тебе опять,
и полный нежности, тревоги и печали
скажу: «Не знали мы,
что значит — погибать,
не знали мы, а вот теперь — узнали».
И я скажу: «За эти времена,
за гулкость яблок и за вкус утраты
не как любовника
(как мать, как дочь, сестра!)
как современника утешь меня, как брата».
И я скажу тебе,
что я тебя люблю,
и я скажу тебе, что ты моё спасенье,
что мы погибли (я понятно — говорю?),
но сдерживали гибель как умели.
(с) Дмитрий Воденников
и в этой белой, смуглой колыбели
я - тот, который всех сильней
с тобой,
я стану всех печальней и слабее...
А ты гордись, что в наши времена
горчайших яблок, поздних подозрений
тебе достался целый мир и я,
и густо–розовый
безвременник осенний.
Я развернусь лицом к тебе опять,
и полный нежности, тревоги и печали
скажу: «Не знали мы,
что значит — погибать,
не знали мы, а вот теперь — узнали».
И я скажу: «За эти времена,
за гулкость яблок и за вкус утраты
не как любовника
(как мать, как дочь, сестра!)
как современника утешь меня, как брата».
И я скажу тебе,
что я тебя люблю,
и я скажу тебе, что ты моё спасенье,
что мы погибли (я понятно — говорю?),
но сдерживали гибель как умели.
(с) Дмитрий Воденников